Догнать Гегеля

(К ВОПРОСУ ОБ ИСТИНЕ И СПРАВЕДЛИВОСТИ В ИНТЕРНЕТЕ) https://ruspoetry.narod.ru/articles/dogngeg.html

Статья, написанная полгода назад, которая не была опубликована потому, что автор имел смелость принять с ней участие в конкурсе Института философии РАН «Истина и справедливость». Работа прошла предварительный отбор, в конкурсе проиграла, тем не менее хочу дать возможность широкому читателю познакомиться с ней и оценить поставленные вопросы. (С. Сметанин)





В течение многих лет писательства у меня сформировались вопросы, которые иначе, чем обращением к философии, по-видимому, не решить. Во-первых, потому что эти наблюдения, имеют принципиально общий характер, что как правило, не удовлетворяет узких специалистов литературного процесса, заставляя их попросту отбрасывать любые рассуждения на эту тему. Во-вторых, потому что само время обнажило суть, которая для предыдущего поколения не могла раскрыться, а для будущего, возможно, предстанет невероятной. Эти ошеломляющие недоумения сливаются с вечным вопросом, стоящим перед художниками — вопрос о поисках формы. Кто знает, может быть именно форма эссе окажется тем самым искомым сосудом бутылочной почты, который свяжет потерпевшего крушение мыслителя с остальным миром?

Я попытался исследовать истину и справедливость в аспекте современной поэтики виртуального реализма, предполагающей расширение духовной сферы деятельности человека за счёт овладения компьютерной грамотностью и выхода в интернет. По сути это поэтика гипертекста1. К сожалению, не существует простого способа помочь в овладении этим предметом, кроме как указать на необходимость изучения азов информатики, обретения практических навыков самостоятельной работы на ЭВМ, подключенной к сети интернет, а также внимательного изучения материалов, посвященных данной тематике. Поэтому непосредственно приступаю к делу.

Манифест виртуального реализма
(Вместо предисловия)

В чем виртуальность современной русской поэзии? Те, кто имеет отношение к виртуальной реальности, не пишут стихотворений. Те, кто пишет хорошие стихи, не умеют ни администрировать сайты, ни программировать, ни пользоваться Интернетом.

Оцените смысл ситуации. Стремление всесильного российского чиновничества иметь под рукой "мобильные" союзы писателей, осуществлено в самой полной мере. Писателя нынче можно использовать по назначению, а затем сунуть в карман. Литературное бытие в отсутствии редактирования, критики, доступа массового читателя к книге становится все более призрачным.

Свобода слова слишком часто оказывается блефом. В Интернете она существует лишь для компьютерных мудрецов, заботящихся только об одном: как бы не опрофанить своей невнятной мудрости, и для вдохновенных дилетантов из тех, что начитались Мураками, да остались простаками. Поневоле и школьник задумается, а не прав ли А.М. Горький?

Спонсорам, внезапно учредившим массу премий для литературных «калифов на час», чтобы потом напрочь забыть об их нелегкой судьбе в России, так и хочется сказать: «Меценат, проснись, ты не прав!»

Ясно, что реализм в таких условиях может существовать только виртуально. Как в метафорическом, так и в обычном здравом смысле. Но он не сдается.

Виртуальный реализм объявляет себя единственным наследником и продолжателем социалистического реализма. Реализм вечен.

Вечность актуальна всегда. В настоящее время она, будучи соломенной вдовой диалектического материализма, умеет привлечь к себе самое пристальное внимание.

Виртуальный реализм становится основой творчества современных русских писателей. Подумайте, может быть, это годится и для Вас?

1. Культура и речь

Время нельзя ни смело подогнать, ни лихо притормозить. Нельзя пренебрегать временем. Так или иначе оно заставит себя уважать. (C. Сметанин)

Предмет, к которому относятся истина и справедливость, это прежде всего духовная сфера человеческой деятельности, культурное бытие человека.

Духовная деятельность человека исторически пережила два основных узла развития: первым моментом было овладение устной речью, когда первобытный человек научился использовать окружающую среду (воздух) для кратковременной фиксации и передачи упорядоченных звуковых колебаний, несущих зарождающийся смысл. Таким образом он овладел управлением новым способом общения в первобытном производстве, что позволило ему превратиться в человека трудящегося, разумного.

Вторым моментом, позволившим человечеству стать обителью (общежитием) человека цивилизованного, стало изобретение буквенной письменности, с последующим книгопечатанием и документооборотом. Сохранив почти все преимущества устной речи, письменная речь позволила не просто использовать, но накапливать человеческое знание. Она стала причиной появления мировых религий, (отнимите у религии священные книги, и что от неё останется?) развития наук и технологий. В конечном итоге она стала причиной завоевания человечеством не только земной суши, но и морей, и воздуха, и части космического пространства.

Человеческая культура немыслима вне словесного мышления. Словесное мышление есть сторона духовного средства общения. Живая устная речь — первичный и единственный носитель словесного мышления на ранней стадии освоения человеком природы. Говорение и слушание составляют начало и конец речевого общения.

Говорение невозможно без слушания говорящим самого себя. В то же время услышанное опирается на речевой аппарат или сходный с ним механизм в восприятии. Доказательством этого является шевеление губами в момент слышания знакомой песни. Слышание делается возможным при участии внутреннего говорения. Слышания совершенно свободного от непроизвольного редуцированного (свернутого) произнесения услышанного не существует. Так или иначе, хотя бы в усечённом виде, оно производится человеком.

Говорение есть производство звуков речи в определенной последовательности. Слушание есть восприятие звуков речи и сравнение последовательности звуков с образцами хранящимися в памяти. Но эталоны сравнения не обязательно должны храниться в памяти. Иногда они задаются повторами в речи говорящего. Например: «Жили-были...» или «Я иду, я пою...». В этом высказывании первая часть «Жили..., Я иду...» может сравниваться со второй, частично повторяющей первую «...были...», «...я пою...» и наоборот. Такими образцами сравнения являются все художественные средства первобытной речи, многие из которых сохранились и дошли до современности.

Культура устной речи состоит в усвоении огромного количества речений на все случаи жизни, которые в любой момент, кроме сна и беспамятства, могут быть воспроизведены в речи и соответственно восприняты на слух.

Линейность речевого сообщения и его теоретическая бесконечность не дает возможности запомнить чрезмерно большое их количество. Но поскольку изначально речевое сообщение так или иначе отражало действительность, оно получило возможность опоры на повторяющиеся явления действительности в виде сопоставительных связей с ними. Совершенно ясно, что слово «солнце» имеет больше шансов остаться в памяти, чем «солонец» хотя бы из за того, что солнце мы имеем шанс видеть практически ежедневно, в то время как «солонец» может попасться нам раз в жизни, а может и не встретиться никогда. Восход солнца «утро», закат его «вечер» точно так же имеют много шансов зацепиться в памяти.

Повторяемость и количественная ограниченность осмысленных звуковых (фонетических) единиц способствует возникновению поэтической речи, которая предшествует прозаической у всех первобытных народов. Прозаическая речь возникает вначале как исключение и завоевывает место в развитии человеческой культуры только с возникновением письменной речи. Проза явилась из письменной речи, единственно потому, что частично приняла на себя функцию памяти, неограниченные возможности которой давала фиксация речи на письменном (бумажном) носителе. Письменная речь стала и родоначальницей книжной поэзии, впервые оформив её как стихи — упорядоченные отрезки текста.

Признаками поэтической речи является её поверхностность, приверженность к форме, мифосообразность (привязка к географическим, историческим признакам), обращение в первую очередь к чувствам, образность. Работу памяти, точнее функцию момента, способствующего запоминанию большого объёма адекватно воспроизводимых звуковых колебаний, выполняли в поэтической устной речи повторы, и устойчивые обороты.

Третья революция человеческой речи происходит на наших глазах, с появлением компьютеров, связанных сетью коммуникаций в интернет, и принципиально новым элементом новой письменной речи является гиперссылка. С помощью машинной обработки программного языка она превращает гигантский объём баз данных в один гипертекст.

Ценность письменной гипертекстовой речи потенциально увеличивается во множество раз, если не на порядки. Развитие от устной через письменную к гипертекстовой речи можно сравнить с развитием от ползания через ходьбу на четвереньках к полноценной ходьбе на двух ногах.

2. Диалектика и логика

Время, подобно веществу, тоже имеет свои агрегатные состояния. В наш век оно абсолютно зыбкое. Основной приметой его является необходимость активно двигаться: стоит немного помедлить — начинаешь куда-то проваливаться. (C. Сметанин)

Диалектическая логика в России переживает, вероятно, не лучшие времена. Расцвет формально-логических учений, утверждение множества логик или по-крайней мере подходов к логике кому-то внушает надежду, а кому-то состояние, близкое к отчаянию. Ведь в любом случае приходится овладевать понятийным аппаратом, который, несмотря на сложности усвоения, призван всего лишь понять непонятное, то есть выразить непонятное в терминах этой логики достаточно корректно. Задача же стоит в том, чтобы не только понимать, но и творчески перерабатывать понятое, производить новое. К этому формальная логика кажется мало приспособленной. Состояние аппарата и тезауруса диалектической логики тоже пока не внушает больших надежд. Большая Диалектическая Логика со времен Маркса так и не создана. Описанный Ильенковым метод восхождения от абстрактного к конкретному наводит на грустные мысли.

Всё же должен сделать выбор в пользу диалектики. Почему я это делаю? Во-первых, потому что убеждён в истинности двойственного подхода к любой вещи и к любому процессу. Современный взгляд на развитие человеческой речи не оставляет сомнений в том, что словесные единицы, соответствующие каждой именуемой вещи, процессу или отвлечённому понятию, проходили и проходят борьбу за выживание, сравнимую с дарвиновской борьбой видов. Явление синонимии ярко характеризует результаты этой борьбы. В то же время слова выдерживают стихийную проверку на антонимичность (способность поддерживать образование антонимов). В обиходе часто остаются именно те слова, которые, образовав антонимичную пару, подчеркивают крайние противоположности явления.

Дело вовсе не в том, что сознание услужливо готово подставить к любому понятию частичку «не», а рассудок подыскать пути нахождения этой противоположности в материале жизни. Дело в том, что действительность именно так и устроена. Она всякий раз ставит подножку, стоит только увлечься какой-либо односторонностью. Кроме того, идея развития, пронизывающая диалектику, теоретически неопровержима.

Отсутствие Большой Диалектической логики не означает отсутствия принципа диалектики, который состоит в применении к мышлению теории единства и борьбы противоположностей в первую очередь. Принцип формальной логики противоречит диалектическому принципу, так как предполагает тождественностный подход к предмету.

Диалектика — это одновременно логика и не логика: логика вкупе со своей противоположностью — предметностью, положением или развитием вещей. Движение исследования порывает с истиной в двух случаях: либо исследователем будет нарушен закон формальной логики, следствием чего станет неправильное выражение, отражающее исследуемый предмет, либо исследуемые вещи будут взяты не в той последовательности и не в той стадии развития, какими они являются в действительности.

Затем, поскольку доступ к предмету исследования ограничен различного рода незнанием, формальное изложение допускается иногда в надежде на то, что соответствующее незнание когда-то устранится и читатель компенсирует его либо своим знанием, либо вновь открытым знанием, очередным достижением людей науки.

Диалектическую логику можно применить ко всему, что так или иначе развивается. Будучи применима к процессу развития куска базальта, она должна повернуться своей вещественной стороной, ибо, что может развиваться в мертвом куске земной материи? Имея своим объектом распускающийся цветок, она имеет все шансы проявить свои содержательные принципы, толковать набухание бутона и раскрытие чашелистиков, разворачивание лепестков и формирование тычинок, эволюционную связь с миром насекомых, разносящих пыльцу и переносящих её с одного растения на другое. Те же содержательные принципы вкупе с формально-логическими категориями применимы к описанию, изображению и преобразованию моментов общественной и духовной жизни человека во всём разнообразии их проявлений.

3. Идеал, правда и обоснованность, опыт

Каждый прожитый нами год — это год вечности, но мы этого не видим. Каждый прожитый нами день — это день вечности, но для нас это пустяки. Каждое прожитое нами мгновение — это миг вечности, но нас занимает только течение времени. (C. Сметанин)

История философской мысли содержит детальную разработку категорий истины и справедливости, часть которой не только не потеряла актуальность в нашу эпоху, но и является методом решения большого количества современных проблем. Экономические реформы и информационные технологии всецело захватывают бытие порою без оглядки на какой-либо вид разумности, но мудрости всё-таки подлежат. Ни истина, ни справедливость сами по себе ничуть не страдают от того, что у нас, видите-ли, новая эпоха! Об этом свидетельствуют и бесчисленные телевизионные ток-шоу на экономические темы, и постепенный, но не прекращающийся рост пользовательских запросов в интернете, касающихся чисто философских ресурсов. Хотя точка зрения прагматизма торжествует на некоторых порталах, ограничивающих себя только структурой и техническим наполнением информационных технологий.

По словам Гегеля, «истина есть соответствие мышления предмету, и для того, чтобы создать такое соответствие — ибо само по себе оно не дано как нечто наличное, — мышление должно подчиняться предмету, сообразоваться с ним»2. Справедливость же есть соответствие деятельности с законом, сама предмет, относительно которого почти не спорили ни Аристотель, ни Платон. Аристотель считал её (правосудность) одним из условий и целей счастья3, Платон устами Сократа признавал её одним из желаемых свойств души частного человека: «...кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен»4.

Всё же принципиальность и фундаментальная разработанность понятий истины и справедливости нисколько не мешает их произвольному определению и самой поверхностной трактовке современниками. В погоне за призраком справедливости теряется истина. В борьбе за истину исчезает само понятие справедливости. Борьба этих противоположностей очевидна, её доказывать и обосновывать не надо, из неё нужно исходить, строя структуру исследования. Единство противоположностей — вот что требует внимания, так как на этом пути мы можем хоть что-то узнать.

Во-первых, эти категории объединяет принадлежность к сфере культурного идеала. Как та, так и другая относятся к желаемым целям общественного развития каждого государства в форме институтов науки и права. Та и другая декларируются конституцией и основными документами, регламентирующими деятельность этих институтов. Та и другая зависят от места, которое занимают наука и право в организации страны, в конечном итоге — от экономического состояния общества.

Зависимость большой науки от производства более наглядна, чем зависимость права от степени хозяйственного развития государства, но отрицать последнюю было бы совсем уж нелепо. Дело обстоит так, что истино-(науко-)ёмкость современных технологий производства не требует доказательств, а «справедливоёмкость» «технологий» права — вещь абсолютно спорная. Измерять её, наверняка, нужно не количеством и подробностями обсужденных Думой, утвержденных и принятых к исполнению законов, так как известно, что всевозрастающее количество законов является индикатором грядущего развала государства. Но факт прямой агрессии права по отношению к науке, который можно уяснить из попыток признания неэффективными множества университетов и даже Академии наук свидетельствует о том, что они существуют все-таки на одном уровне.

Разумеется, истина и справедливость не прекратили бы существования и тогда, когда была бы распущена Академия наук и распущены суды, вплоть до конституционного. Этот регресс просто свёл бы их на уровень феодального или рабовладельческого общества. Ведь такие истины как «солнце восходит на востоке и заходит на западе» и такие формулы справедливости как «око за око, зуб за зуб» по-прежнему являются фактами духовной жизни общества с регулятивной функцией, значимой не только на уровне речевых оборотов русского языка.

Во-вторых, истина и справедливость принадлежат действительности как правда и обоснованность. Истина как соответствие действительности и справедливость как нечто, имеющее в действительности обоснование, родственны между собой как бытие и производная от бытия зависимость. В каком-то смысле это синонимы. Луна вращается вокруг Земли — есть истина, и утверждать так справедливо. Несправедливо утверждать то, что не обосновано бытием, несправедливо требовать признания истиной того, что неверно его отражает. Необоснованно утверждать то, что неправда, то, что не соответствует действительности. Например, необоснованно утверждать, что вращение Луны вокруг Земли не вызывает приливов. С другой стороны, правда — условие обоснованности. Следовательно, требование обосновать — доказать обоснованность — есть требование, позволяющее сделать вывод о правде — соответствии обосновываемого действительности. Следовательно, обоснованность есть правда. Закон достаточного основания в логике есть закон достаточного количества условий для 
суждения о правде, то есть истине. Взаимозависимость истины и справедливости на уровне логики не вызывает сомнения. Но задача мышления определяется не только требованием соответствовать выявленным отношениям на уровне правил общежития. Того же требуют и законы эволюции. Оправданное законами эволюции имеет обоснование в природе, но справедливым это назвать нельзя, так как то, что что составляло экологический круговорот до появления человека, имеет отношение к истине и к справедливости только как подход издалека. Точно так же ничто в современной природе, не попадающее в сферу человеческих интересов, не может претендовать на рассмотрение с точки зрения этих двух принципов.

В-третьих, истина и справедливость подлежат рассмотрению в своем единстве как результат человеческого опыта. Истинно то, что соответствует опыту. Опыт — явление беспристрастное, следовательно, имеет отношение к справедливости. Пристрастный опыт несправедлив и может быть неистинен. Доказанное на опыте — истинно, и в то же время справедливо.

4. Законосообразность и гипертекст

Вечность современна. Она находится с нами всегда, и мы глубоко ошибаемся, представляя ее лишь как очень далекое прошлое и необозримое будущее. (C. Сметанин)

Подытоживая высказанное, можно прийти к выводу, что в истине и справедливости больше общего, чем разъединяющего, и главное, что их объединяет, — это принципиальная законосообразность. Если истина обязывает мышление сообразовываться с предметом или, иначе говоря, с законами, по которым существует предмет, то справедливость обязывает сообразовываться с законами, на основе которых живёт общество, будь то законы гражданские или законы гуманитарных наук. Мера законосообразности, присущая человеку или группе лиц, позволяет делать вывод об уровне развития в каждом данном случае, на каждом данном этапе истории как истины, так и справедливости. Профессионализация духовной деятельности разводит носителей истины и справедливости по разным общественным стратам, внося в ход дела меру специализации. Ученые и юристы представляют эти страты.

При всей кажущейся и действительной справедливости этих мыслей они пока не несут ничего принципиально нового. Поможет ли вышесказанное в дальнейшем исследовании? Выведет ли оно на новое знание? Как будет этому способствовать формальная или диалектическая логика? Или ещё какая-то. Человеку, занятому производительным трудом, праздной показалась бы сама постановка вопроса. Исторически нужда в письменном закреплении словесного употребления возникла в классе, который не участвовал в трудовых процессах напрямую. Мышление, приводящее к правильному результату в процессе круглогодичного труда, всегда требовало не истинности в сиюминутном применении словесной схемы, а мудрого деяния или воздержании от деяния. Верность такого мышления (точнее, практической смекалки) не требовала ни фраз, ни письменных указаний.

Именно письменный характер мышления привёл к созданию логики Аристотеля и Декарта. Это же свойство нашло своё крайне выражение в диалектике Канта и Гегеля.

Современные информационные технологии вывели мышление человечества на уровень использования гипертекста. Как формальное, так и диалектическое мышление, полностью соответствуют этому способу информационной обработки понятий.

В сущности информационные технологии так или иначе должны были бы привести к созданию диалектической логики материализма, и дело случая, что Кант, Гегель, а затем и Маркс вплотную занялись ею гораздо раньше.

Отчего информационные технологии (гипертекст) неизбежно должны вылиться в диалектический материализм? На мой взгляд, оттого, что возможность придания каждой единице текста ссылки на любой иной текст открывает перед письменной речью перспективы точнейшего формального отражения сверхсложных многоуровневых объектов. Кроме того, появляется возможность создания на любом из уровней текста, который, будучи машинно-исполненным, способен воспроизвести ту или иную предметную функцию, дополнительно и качественно определённо субъективирует гипертекстовую передачу информации, может распределить субъективные качества автора во времени и пространстве.

Гипертекстовая речь может быть строго адресной не только в смысле уникальности адресата, но и в смысле его потенциального развития, то есть развития уникальности уровней его понимания. А главное в том, что разделение обработки гипертекста на машинную и человеческую не мешает формальному объединено в единый текст на языке гипертекстовой разметки. Трудно не увидеть здесь как диалектического, так и формального единства противоположностей.

Принципиальная человеко-машинная (или машино-человеческая) двойственная направленность языка гипертекстовой разметки, неизбежность использования якорей и атрибутов гиперссылки, которые только и дают возможность соединения сайтов во всемирную сеть, сводя воедино как документы, так и базы данных, расположенные на конкретных компьютерах, всё это означает выход человечества на качественно новый уровень межличностной и межтекстуальной коммуникации. Взрывной характер развития информационных технологий (ИТ), информационных сетей и машинно-человеческих связей декларирует необходимость адекватного освоения этой новой действительности. Вычислительная техника прогрессирует, исполнение программ пока не означает того, что труд их составления целиком переложен на сами машины и требует квалифицированного труда армии ИТ-специалистов, объемы знаний, необходимых для этого, непрерывно и по нарастающей увеличивается.

5. Модель развития философской мысли. Поэтика

Вечность была всегда. Ее вполне достаточно, чтобы не допускать существования какой-либо другой вечности. (C. Сметанин)

Исходя из сказанного, гипертекстовая система передачи, обработки и использования информации вряд ли может быть адекватно понята иначе, чем с позиций диалектического материализма. Побочным продуктом этого понимания могла бы быть гипертекстовая модель исследования проблемы истины и справедливости в современную эпоху.

Можно попытаться предварительно определить уровни исследования истины и справедливости гипертекстовым способом.

Первым уровнем могло бы стать первое упоминание этих категорий в истории философской мысли. Для этого было бы достаточно создать базу данных из достоверных источников философских текстов античности. Важно понять преимущество гипертекстовой базы данных, которое заключается в том, что традиционные научные ссылки как в основном корпусе текста, так и в библиографическом аппарате могут быть выполнены в виде гиперссылок, что позволит обеспечить фактически энциклопедическую исчерпываемость межтекстовых связей на первом уровне.

Вторым уровнем могло бы быть исследование категорий истины и справедливости в гуманитарных науках и юриспруденции, в художественных произведениях мировой литературы.

И третьим уровнем, наверное, могла бы стать современная мысль, отраженная в средствах массовой информации и интернете.

Но кроме того, что текстовая модель философского (научного) труда, исполненная на языке HTML, гарантирует результативное направление гиперссылок, она может быть дополнена элементами интерактивности. Это означает применение разворачивающихся меню и частей текста, в которых может быть учтена действительная история развития темы, будь то последовательность её роста или исследования.

Будучи представленными как элементы различных уровней законосообразности, принципы истины и справедливости могут взаимно координироваться и взаимоуточняться, что призвано обогатить научное представление о согласованности категорий.

Альтернативой гипертекстовой модели исследования проблемы истины и справедливости могла бы стать модель исследования истины и справедливости в рамках предварительного анализа, и вычленения простейших сторон и отношений культурного бытия.

Большое значение для правильного представления о начале философского исследования имеют аналогии в дофилософском освоении культурной действительности. В данном случае я говорю о поэтике.

Поэтика — наука о создании, существовании (публикации) и забвении произведения поэзии.

Произведение поэзии есть элементарная единица духовного производства, следовательно, подлежит изучению с философских позиций. Исторически подходов со стороны философии немного. В первую очередь это формально-логический и диалектический подходы.

С точки зрения формальной логики, поэзия есть раздел литературы, использующий систематическое нарушение логических законов и правил для достижения особой выразительности речи.

С точки зрения диалектики, поэзия есть раздел литературы необходимо предшествующий духовной жизни общества в новых обстоятельствах. Другими словами это есть способ предварительного освоения действительности естественно-творческим образом. Постоянное выделение поэзии из синкретичной праздничной «пьесы», играемой людьми на сцене эпохи.

Поэзия есть первая часть триединой литературы, состоящей из родов поэзии, прозы и драматургии. Следовательно, с точки зрения диалектики, поэзия есть предварительная часть новой философии.

Прежде всего необходимо выяснить, в какой мере истина и справедливость являются предметом поэзии вообще и современной поэзии в частности.

Необходимо учесть, что проза, а особенно деловая и научная проза, отнюдь не воспринимаются как искусство письменной речи, хотя таковым являются.

По аналогии с предметом философии предметом поэтики является отношение действительности и поэтического слова. Но если с формально-логических позиций это действительность прежде всего самого поэтического текста (соотношение частей текста друг с другом), то с точки зрения диалектики, это отношение поэтического сознания, выраженного в тексте целиком к общественному бытию. Это сознание может быть как индивидуальным, так и коллективным, национальным или общечеловеческим. Во многом это зависит не от степени гениальности произведения, а от степени его распространенности в массах.

По-разному отражается поэтами действительность бытия. В первую очередь, она отражается традиционно-мифологическим (народно-бытовым, героическим и религиозным) способом, затем философски (материалистически и идеалистически), затем под влиянием различных прикладных практик и наук. Когда поэзия попадает под своё собственное влияние, она развивается под знаменем искусства для искусства.

Как говорил Э.В. Ильенков в работе «Об эстетической природе фантазии», «История ничего серьезного не делает без достаточной на то необходимости. И если человечество века и даже тысячелетия вынуждено было идти на жертвы и лишения ради того, чтобы вырастить редкие, но прекрасные цветы искусства, то этого не объяснить «врожденной» любовью человека к «красоте». Человеческая цивилизация развивает только такие формы деятельности и соответствующие им способности, которые необходимы с точки зрения этой цивилизации в целом»5.

При условии формально-логически удачного изображения действительности, которое не надо путать с логически верным её отражением в прозе, оно обретает характер художественной правды. То есть, первообраз корректного, с научной точки зрения, отражения действительности достигается именно поэтическим способом. Пусть приближенно, грубо, но прогностически достаточно для постановки стратегических целей.

Следовательно, отражение истины и справедливости в поэтическом искусстве можно принять в качестве исходного пункта модели, особенно если произведения поэзии нашли широкий отклик в духовной жизни общества.

Но ещё раньше, прежде частично уже обоснованного принятия этого исходного пункта, нужно понять, на каких принципах существует современная поэтика.

А принципы её таковы.

Слово — предмет стихотворения. Каждое слово имеет прямое значение, отмеченное в словаре.

Кроме того, каждое слово имеет значение звучащего части стихотворения.

Это звуковое значение слова имеет количественный характер. Оно измеряется количеством слогов. Оно образует звуковую схему стихотворения. Поэтому его можно назвать схемным значением.

Слово имеет значение, потому что эволюция мышления связала с ним определенный смысл.

В звуковом значении слова смысл чисто формальный. Это зависит от того, что само по себе звучание слова никак, или почти никак, не связано с тем, что оно отражает. Например, звучание слова "солнце" совершенно не зависит от известного всем астрономического объекта.

Простая форма звукового значения слова выражается в соотношении ударных и безударных слогов. Для звуковой схемы стихотворения безразличен смысл и словарное значение слова, поэтому слова "солнце" и "небо" совершенно одинаковы, как хореические стопы: "/-" = "/-".

Простейшая форма звукового значения слова называется стопой. В форме стопы значение слова безразлично к его звучанию. Два хореических слога равны друг другу так же, как равны друг другу два ямбических слога. "Река" и "Доска" в звуковом смысле эквивалентны относительно друг друга.

И соотнести их на звуковом уровне мы можем оттого, что они приравниваются количественно. Одна стопа равна другой стопе: "-/" = "-/". Но если мы попробуем приравнять ямбические и хореические стопы, то мы увидим, что стопы не только количественно, но и качественно отличаются друг от друга. В хореических ударный первый слог, а в ямбических второй. Возникает вопрос, а нельзя ли считать слог элементарной метрической единицей стихотворения? Думается, понятие стопы всё-таки лучше, так как не позволяет запутаться параллелях с грамматикой.

Сравним теперь звучание пар слов "солнце" + "небо" и "река" + "доска". Мы увидим, что во втором случае возникает созвучие последнего ударного слога. Это явление в старых поэтиках называется рифмой. Рифма имеет особое значение для строительства стихотворения на русском языке. Значение рифмы здесь опять же носит формальный характер.

Но для восстановления в памяти свойство рифмы частично совпадать по звучанию имеет решающее значение. По звучанию зарифмованной части стихотворения легче воспроизвести заново ту часть стихотворения, которая не совпадает по звучанию. Зная, что слово "-ка" рифмуется со словом "рука" ямбически, мы имеем для выбора звукового эквивалента меньшее количество слов, а именно только ту часть словаря, которая имеет окончание на "-ка". И память услужливо подсказывает "река" — "доска" — "тоска"...

Созвучие слогов являет нам не только рифму. Если проанализировать стихи большинства русскоязычных авторов построчно, мы легко обнаружим, что созвучие часто распространяется на весь стих (строку) целиком. Сочетание согласных и гласных звуков, подобное сочетанию ямбической и хореической стопы, но уже на уровне не схемного, а слогового звучания, даёт нам понятие аллитерации. Сочетаются уже не "/-" и "-/", а "ро" — "ор", "тро" — "тор" — "рот".

Это уже качественно иной уровень повтора. Он по-прежнему не связан с каким-либо смыслом, но основан не только на формальном повторе ударности-безударности, но и на взаимообращении согласности-гласности. Поддерживается он тем, что мышцы артикуляционного аппарата меньше устают, будучи задействованы на исполнении сходных операций звукоизвлечения.

И если повтор ямбической, хореической или любой другой стопы не может происходить бесконечно, а естественным образом укладываясь в цифру от 2 до 5-7, он делит произведение на стихи (строки), то повтор аллитерации на конце стиха даёт рифму.

Напрашивается соблазн, считать рифму так же элементарной единицей поэтики. Но в поэзии основным в слове является представление. Поэтическим можно назвать произведение, в котором каждое слово помогает в выполнении особой задачи автора. Эта задача — создание единого представления. Неважно, на каком языке создается стихотворение. Яркое представление помогают составить особым образом подобранные слова. Поэтика помогает составлять слова иначе, чем обычно принято, следовательно, элементарная единица поэтики — поэтический инструмент. Иногда это слово, иногда словесный оборот, иногда метод построения слов.

Можно назвать это поэтическим средством, часто поэтические средства называют выразительными средствами языка.

Поэтика — не речь, а умение особым образом построить речь. Что же помогает построить речь особым, художественным образом?

Первое — опора на телесную, внутреннюю форму речи. Это естественно, так как исторически первоначально речь возникла как потребность выразить желание, волю, намерение человека.

Второе — использование поэтических средств, которые исчерпываются необходимыми для создания захватывающего воображение высказывания и опираются на метрические и композиционные повторы: инверсию, правильное употребление синонимов, использование неологизмов и перифразы.

Сущность поэзии — процесс производства стихотворения, явление поэзии — процесс применения поэзии к действительности (использование поэтических произведений в качестве познания и освоения действительности), действительность поэзии — часть литературного процесса.

Бытие стиха: эстетическое и гражданское значение стиха. Значение — сущность стиха, формы проявления значения — явление стиха, крылатая фраза и поговорка — действительность стиха.

Кроме развивающихся частей в поэзии существуют части более или менее постоянные, не претерпевающие изменений на протяжение эпох. Какие это части? Это, по-видимому, определенная часть действительности, определённый круг тем, к которым обращается поэзия. Это устоявшиеся жанры, формы произведений поэзии. Это элементы формы (размер, строфа), не претерпевшие изменений за века.

Принципы современной поэтики позволяют русским и русскоязычным авторам создавать яркие, запоминающиеся волнующие произведения на любые темы. Вопросы истины поднимаются в философской, религиозной и мистической лирике, вопросы справедливости волнуют авторов любовной, гражданской лирики, а также басен и произведений других жанров.


6. Перспективы интернета

Вечность проста. Поэтому она — истинное украшение бытия. Намек на нее выглядит выигрышным для искусства. Время для этого слишком заполнено мелочами. (C. Сметанин)

В своих истоках вопросы принципов взаимопересекаются и коренятся в законосообразности человеческой деятельности. Если мышление следует законам природы, оно истинно. Если человек следует законам страны, то он поступает справедливо. Если творец следует законам красоты (вкуса), он создаёт совершенное произведение.

Поэтому для философского рассмотрения истины и справедливости, на наш взгляд, нужно исследовать и разработать категорию законосообразности.

Говоря о подчинении мышления предмету в аспекте соответствия истине, Гегель имел в виду постижение законов, по которым возникает, существует, развивается и погибает предмет. Отражение мышлением предмета истинно в том случае, если мышление учитывает эти законы, сообразуется с ними. Следовательно, истина заключается не только в правильном назывании и определении предмета, но и в системе знаний, содержащих законы существования предмета. Всякая система знаний истинна тогда, когда она отражает предмет полностью и всесторонне, без всякого изъятия. Вновь обнаруженные свойства и явления предмета должны быть исследованы на соответствие отражению предмета в системе знаний, и время от времени должна производиться соответствующая коррекция этой системы.

Точно так же систематической «перезагрузке» подлежат законы общества, в котором мы живём. Совершенно порочной представляется практика современного законотворчества, когда жизненно важные для страны законы обсуждаются и принимаются в таком виде, что юридически жизнь каждого отдельного человека, семьи, общественных групп и общества в целом оказывается опутанной гигантской сетью «крючкотворных» законов, подзаконных актов и указов, позволяющих существовать коррупции, нищете и бесправию в богатейшей стране, стране, которая обладает третью мировых запасов природных ресурсов. Разве не будет способствовать исправлению этой ситуации появление в интернете документов, снабженных ссылками на более совершенные образцы законодательства?

Эстетически ущербной представляется культура современной России. Во многом это происходит тоже в результате недостаточной законосообразности творческого мышления деятелей культуры. А порой это результат фальшивой законосообразности, когда в качестве законов эстетики признаются законы метафизики или диалектики вообще, отсюда развитие постмодернизма, концептуализма и других подобных течений в современном искусстве. Либо вместо эстетики в качестве источника законов творчества подставляется этика, и возникают современные разновидности христианского православного реализма или плохо понятого социалистического реализма. Поэтому надо приветствовать размещение в сети интернет фундаментальных искусствоведческих работ с соответствующим гиперссылками.

Интернет в его современном виде есть всемирная база данных, полнофункциональное единство которой достигается исключительно грамотностью применения (работоспособностью) дескриптора (тэга) <a href=”...(Url)”>...(текст)</a> — выражения на языке HTML, которое обеспечивает доступ ко хранящемуся в памяти компьютера файлу с научным, юридическим или литературным документом из любой страны, почти с любой точки планеты, находящейся даже за пределами земного шара, допустим, на космическом корабле. И это не мелочь, а первый элемент новой машино-человеческой речи. Можно сказать, что это главнейший инструмент новой «постписьменной» поэтики. И как всякий инструмент он требует уважительного к себе отношения. Доступность сведений из любой области знаний, обеспечиваемая интернетом и удобными системами поиска, в настоящее время значительно обесценена агрессивной рекламой и пиар-акциями СМИ. Противостоять этому на информационном поле интернета нужно на основании принципа гипертекста, обеспечивая публикуемые материалы надёжными ссылками и их проверенной адресацией. Чем содержательней связь, устанавливаемая ссылкой, тем она более ценна. Важнейшее место занимают ссылки на ключевые места первоисточников классических работ деятелей культуры. Следующими по мере важности являются ссылки на параллельные работы по этой же тематике современников и коллег, обеспечивающие правильное понимание ключевых мест предлагаемой работы, её содержания. И на третьем месте стоят ссылки, ведущие к факультативным работам коллег, служебным текстам, источникам СМИ.

Понимание важности работы над ссылками гипертекста в наше время раскрывает перспективы для самостоятельного изучения основ информатики, языка HTML с целью не отстать в самом главном — в определении принципов современного научного творчества. Это понимание распространяется с каждым годом всё шире. Надо отметить как положительный факт и более ответственное отношение издательских коллективов и редакторов к публикации ссылок на интернет-страницы, которые всё чаще появляются в списках литературы под научными статьями в сборниках научных трудов по итогам конференций и в которых ещё несколько лет назад можно было найти чудовищное количество ошибок.


Литература

В. Л. Эпштейн. Введение в гипертекст и гипертекстовые системы.
https://www.lingvolab.chat.ru/library/hypertext.htm

Г. В. Ф. Гегель. Наука логики. — Спб., — 1997.
https://philosophy.ru/library/hegel/logic.html

Аристотель. Никомахова этика.
https://philosophy.ru/library/aristotle/nic_ethic.html

Платон. Апология Сократа. Пер. М. С. Соловьева.
https://psylib.ukrweb.net/books/plato01/01apols.htm

Э. В. Ильенков. «Об эстетической природе фантазии».
https://www.tovievich.ru/book/19/132/1.htm